www.worldeconomy.ru
(по материалам The Economist, 28.0302)
Хорошо известно, что состояние германской экономики сегодня далеко от идеального. Растущая безработица, мизерный прирост ВВП, забастовки рабочих, требующих увеличения заработной платы… В этих условиях сообщение о том, что одна из крупнейших компаний Германии стоят на грани краха, может показаться еще одним симптомом, свидетельствующим о серьезности проблем самой большой экономики в Европе. 21 марта о намерении объявить себя банкротом объявила известная строительная компания Philipp Holzmann, в свое время дважды участвовавшая в восстановлении Рейхстага.
На самом деле, банкротство Holzmann ни в коем случае нельзя отнести к негативным новостям. Напротив, это событие наглядно показывают, что германский капитализм гораздо гибче и динамичнее, чем это обычно признают иностранные наблюдатели, и что железная рука государства, в течение долгих лет жестко регламентировавшая политику местных компаний, постепенно начинает ослаблять свою хватку.
Вспомним о громкой истории, связанной с приобретением в 2000 году германской компании Mannesmann английской Vodafone AirTouch. В тот раз мир впервые смог убедиться в том, что иностранный капитал вполне может приобрести германскую компанию вне зависимости от позиции местных властей. Однако, эта история не получила продолжения – в прошлом году Германия отказалась принимать участие в общеевропейском механизме правового регулирования подобных сделок, приняв вместо этого свой собственный закон. По мнению критиков, новый закон написан таким образом, чтобы в максимальной степени облегчить для местных властей отклонение неугодного им предложения о поглощении германской компании ее иностранным конкурентом.
События прошедшей недели показали, что Германия вновь становится на путь ограничения государственного вмешательства в дела экономики. Вспомним о том, что в 1999 году, когда проблемы Philipp Holzmann впервые проявились всерьез, на помощь к ней пришел сам канцлер Герхард Шредер, пообещавший компании государственную поддержку и убедивший ее кредиторов подождать с истребованием долгов. Сегодня Шредер хранит молчание, несмотря на то, что поддержка Holzmann могла бы сыграть в его пользу на предстоящих выборах. Другой потенциальный спаситель Holzmann, Deutsche Bank, был вынужден отступить после того, как его банки-партнеры отказались оказывать терпящей бедствие компании свою поддержку. В результате, компания отдана в руки ликвидатору, пытающемуся распродать те ее активы, на которые еще можно найти покупателя. Скорее всего, это – самый очевидный выход для неэффективного предприятия, входящего в отрасль, страдающую от излишних производственных мощностей. Очевидно, что Шредер поступил бы правильно, подписав приговор Holzmann еще с первого раза.
О том, что состояние деловой среды в Германии постепенно начинает улучшаться, свидетельствует и целый ряд других факторов. Так, на прошлой неделе правительственная комиссия приняла кодекс законов о корпоративном управлении, который, как ожидается, должен способствовать повышению эффективности германских компаний и защите интересов их акционеров. Кроме того, германские банки, наконец, начинают рассматривать принадлежащие им пакеты акций исключительно в качестве активов, а не как дополнительное средство для налаживания далеко не всегда безупречных взаимоотношений с менеджерами этих компаний. Далее, с 2005 года государство планирует окончательно отказаться от предоставления финансовых гарантий государственным банкам, что должно побудить их полностью перестроить свою деятельность в соответствии с законами рынка.
Почему же, несмотря на позитивные сдвиги, германская экономика по-прежнему находится в столь плачевном состоянии? Это вполне логичный вопрос, на который, однако, пока нельзя дать однозначного ответа. Последствия присоединения неразвитых в экономическом плане Восточных территорий, чрезмерная жесткость рынка труда – влияние этих и других факторов позволяет предположить, что процесс восстановления высоких темпов роста германской экономики займет еще немалое время. Тем не менее, история Holzmann подтверждает – этот процесс идет.